В заполярье. Планы на будущее

Наша гага в сарайчике погибла. Мы нашли ее утром на гнезде мертвой. Наверно, ей чего-нибудь не хватало в корме или было слишком душно. Как жаль, что мы не оставили то­гда дверь сарая открытой! Ну, что ж делать, теперь беды уже не поправить.

Мы второй день не выходили из дому: ветер и море так раз­бушевались, что носа не высунешь.

Волны с грохотом ударяли в береговые камни. Водяная пыль взлетала в воздух и мелким дождем сыпалась на берег, на стены нашего дома. Низкие рваные тучи бежали над самой водой. Захолодало. Вот-вот, казалось, пойдет снег.

А в нашей хижине было тепло и по-лесному уютно. Мы затопили печку. Жарко полыхали дрова, пахло дымком и смо­лой. Усатые жуки-дровосеки повылезали из щелей и тоже грелись на стенах.

Мы с Колей сидели за столом, заваленным книгами, тетра­дями, и разговаривали о том, как бы скорее превратить наши северные острова в сплошные гагачьи поселения.

— Прежде всего, — сказал Коля, — нужно убедить местных жителей, что несравненно выгоднее ежегодно собирать пух с га­гачьих гнезд, чем убивать самих гаг.

— Хорошо бы устроить выставку по гагачьему хозяйству, — заметил я.

— Верно, — согласился Коля. — Ведь, по существу, только теперь мы и начали по-настоящему налаживать охрану га­ги. До революции ее только истребляли. В Исландии гагу разводили еще в пятнадцатом веке, а в восемнадцатом там была предложена премия за лучший проект покровительства гаге.

Коля встал из-за стола, достал с полки небольшую книгу и начал читать вслух об исследователе Шепарде, посетившем се­веро-западную часть Исландии:

— «Мы высадились на скалистый, изъеденный волнами берег. Перед нами было самое удивительное зрелище, какое только можно себе представить. Повсюду были гаги и их гнез­да; большие бурые самки сидели на гнездах в огромных коли­чествах и на каждом шагу выскакивали из-под наших ног. Лишь с большим трудом нам удалось не наступать на гнезда. На противоположном берегу как раз над уровнем прилива тя­нулась очень толстая стена из больших камней вышиной око­ло трех футов. Из низа стены с обеих сторон было вынуто через один по камню, так что образовался ряд квадратных помеще­ний, служивших птицам гнездами. Почта каждое помещение было занято, и пока мы шли вдоль берега, из них вылетела це­лая вереница гаг, одна за другой. Поверхность воды была со­вершенно белая от самцов, приветствовавших своих буроватых подруг громким и шумным криком. Даже дом человека был настоящим чудом. Его земляные стены и отверстия окон были заняты гагами; вокруг дома на земле бахромой сидели те же птицы. Мы могли их видеть также и на скатах крыши, а одна гага сидела на скребке у порога. На лужайках, обра­щенных к морю, дерн был снят квадратными кусками величиной около восемнадцати квадратных дюймов, и каждая из

Образовавшихся ямок была занята гагами. Этой птицей были на­воднены ветряная мельница, все постройки, все бугры, все ска­лы и трещины. Гаги были повсюду. Многие из них оказались такими ручными, что мы могли гладить их на их гнездах». — Николаи закрыл книгу. — Вот сколько развели! — с завистью сказал он.

— Коля, а ведь и у нас гага могла бы гнездиться тут же, рядом с домом!

— И будет, непременно будет, — ответил он. — Исландия для гаги вовсе не какая-то особенная страна. Гагу прекрасно разводят и в Дании, и в Норвегии... Там тоже давно уже пере­стали смотреть на нее как на объект охоты. У них это не дикая, а домашняя птица... Знаете, в Норвегии гаги так привыкают к людям, что строят свои гнезда не только во дворах, но даже заходят в дома рыбаков.

— Ребята — вот кто наши лучшие помощники, — сказал я. — Им-то и нужно привить интерес к охране гаги. Почему бы не устраивать в приморских школах весенний праздник — День птиц, как у нас в Средней России? Наши школьники развешивают скворечни, а здешние на своих пустынных островах соору­жали бы из камня гагачьи домики.

— Это идея! — сказал Коля. — Кстати, ведь гага, так же как и скворец, привыкает к месту своего гнезда. Из года в год она устраивает его не только на одном и том же островке, но даже старается занять ту же самую ямку. Вот у каждой школы и были бы свои домики, свои гаги.

Я случайно взглянул в окно.

Наконец-то солнце выглянуло из-за туч. Море плескалось в голубых огненных вспышках. Блестели мокрые камни на бе­регу, а на них —белые чайки, как комья снега. Совсем по-весеннему! И мне невольно вспомнились старые-старые стихи, которые мы читали когда-то еще в раннем детстве:

Под вешним солнцем тает снег,

Проснулось море к новой жизни.

Здесь каждый камень дорог мне,

В моем краю, в моей отчизне.