В заполярье. Пленница

Мы возвращались домой с большим запасом яиц и рюкза­ками, набитыми ценнейшим гагачьим пухом. Кроме того, на дне бота в корзине ехала наша пленница — живая дикая гага. Коля взял с собой одну из пойманных птиц, чтобы дома по­наблюдать за нею.

— Знаете, Коля, — сказал я, — вот смотрю на гагу и пове­рить не могу, что мы эту дикую птицу прямо руками поймали.

— Вам бы на Семь Островов поехать, — заметил Коля. — Вы на птичьих базарах никогда не бывали?

— Нет, не бывал.

— Эх вы, путешественник! — улыбнулась Наташа. — Знаете, я там каир прямо на удочку ловила.

— Смейтесь, смейтесь надо мною! — ответил я.

— Да она вовсе не смеется, — возразил Коля. — Правда, мы там птиц на удочку ловили. Представьте себе огромные от­весные скалы над морем. Все выступы скал, все углубления сплошь заняты птицами, большей частью каирами. Сидят друг возле друга, плечо к плечу. У каждой тут же на выступе, на голом камне, положено одно яйцо, и каждая своеяйцо наси­живает.

— Как же у них яйца держатся на голом камне, без гнез­да, и не скатываются в море?

— А у них яйца совсем особой формы — вроде конуса. Толкнешь такое яйцо, оно почти не катится, а вертится на ме­сте. А если яйцо покатилось по утесу, все соседние птицы сейчас же вытянут шей и стараются клювом его задержать.

Конечно, бывают случаи, что яйца падают и разбиваются, только не так уж часто. Сами каиры тоже очень занятные птицы, пря­мо на открытых скалах сидят. Спустишься к ним по веревке, они все глядят на тебя, а не улетают. Вот мы и придумали, как их ловить для кольцевания: берем удилище, привязываем на конце петлю, как для силка, накидываем ее на шею каире и тащим к себе. Так на удочку и ловим. Сколько угодно наловить можно.

— Подумайте, ведь это же целое птичье хозяйство!

— Да еще какое хозяйство! Оно не требует для содержания ни средств, ни ухода, только нужно бережно его использовать. Можно каждый год без всякого ущерба для гнездовья собирать тысячи чудесных яиц.

— И вкусные у них яйца?

— Очень вкусные, не хуже куриных, а размером раза в два крупнее. Птичьи базары — это прямо золотое дно. — Коля кив­нул головой в сторону ящиков с гагачьими яйцами и весело до­бавил: — Нужно и нам поторапливаться гаг разводить; попро­буем-ка помочь природе.

Нашу пленницу мы поместили в пустую комнату. Гага ока­залась очень спокойной. Она не билась, не металась по комнате, а, оглядевшись, побежала в дальний угол и уселась там.

Мы оставили гагу в комнате и отправились в инкубатории. Разложили в инкубаторе привезенные яйца, чтобы они не пе­реохладились и не испортились.

Когда мы часа через два вернулись к гаге, она уже сидела в другом углу. Коля хотел взять ее, чтобы отнести в сарайчик, но едва приблизился, как она, не вставая с места, вытянула шею и угрожающе зашипела. Помня, как гага проучила Ивана Галактионовича, Коля не без опаски вытащил птицу из ее уг­ла. И тут все мы так и ахнули от изумления: под гагой на по­лу лежал аккуратно собранный в кучу картофель. Вероятно, оставив свой угол, гага обследовала комнату и наткнулась на разбросанный по полу картофель. Птица подгребла его под се­бя и уселась на нем, как на яйцах. Инстинкт насиживания по­бедил страх перед необычной обстановкой.

Тут Коле пришла интересная мысль: а нельзя ли исполь­зовать этот инстинкт и заставить гагу у нас, в неволе, высидеть гагачат?

Сейчас же в уголке сарая, куда решили поместить гагу, мы устроили из привезенного пуха гнездо, положили в него га­гачьи яйца и замаскировали еловыми ветками, а на землю на­бросали свежего моха.

Сквозь щели в стенах и крыше сарая пробивались солнеч­ные лучи и желтыми полосами ложились на землю. Крепко пахло смолой и свежей хвоей, совсем как в лесу.

Посреди сарая мы поставили на полу широкий противень с морскойводой и пустили туда мелких ракушек — обычный корм гаги.

Когда все было готово, мы принесли в сарайчик гагу. Она сейчас же забилась в самыйдальний угол. Мы затворили дверь и оставили гагу в покое.

Очень интересно, найдет ли она гнездо с яйцами и сядет ли на них, или в этой необычной обстановке инстинкт насиживания у нее уже угас и она только случайно села в комнате на кучку картофеля.

Я еще раз вернулся и заглянул в щелку сарая. Гага по - прежнему сидела в том же углу, вдали от гнезда.

«Нет, все это ерунда, — подумал я. — Конечно, никаких яиц дикая, только что пойманная птица в неволе насиживать не будет». И я отправился домой.

Наконец-то кончены все дела этого бесконечного дня. Мож­но лечь и заснуть. Но сколько же теперь может быть времени? Я огляделся. Все так же светило солнце, плескалось море и стонали на отмелях чайки.

Что же сейчас — ночь или уже настал следующий день? Э, да не все ли равно!

Вон летит большая белая птица; наверно, она не считается со временем, а когда устанет, сядет на прибрежный камень, отдохнет — и снова в путь. Нечего и нам обращать внимание на время. Поспим часок-другой, да и опять за дело...

На следующий день я прежде всего отправился посмотреть на гагу — на гнезде она или нет. Даже сердце у меня замерло, когда я заглянул в щелку. Сразу со света в сарае казалось совсем темно, ничего не разберешь. Но постепенно глаза при­выкли. Вот, вижу, посреди сарая противень; вокруг него вся земля мокрая и валяются ракушки — значит, гага вылезала из своего угла и плескалась тут, наверно, пила, а может быть, и ела корм. Но где же она сама? Я вгляделся в дальний угол, где вчера сидела гага, —- никого нет.

Осторожно отворил дверь и вошел в сарайчик.

В другом углу, там, где были набросаны сосновые ветки, что-то темнело. Да это же гага притаилась на гнезде! Сидит неподвижно, втянув голову, и наблюдает за мною.

На общем совете за чаем решили гагу сегодня не трогать, не ходить к ней в сараи. А когда она немного привыкнет к но­вой обстановке, переменить ей в противне воду и корм.