Теперь дорога мне была уже хорошо известна. Прямо с поезда я пошел к старичку, показал ему мое новое приспособле­ние и попросил опять перевезти на остров. Пока мы собирались в путь, дедушка посоветовал мне взять с собой в лодку побольше хворосту и несколько длинных па­лок, которые он приготовил для плетня. — Набросаешь их на край острова — все-таки не сразу в самую топь полезешь. Так я и сделал. Когда мы подплыли к острову, я устроил у самого края на­стил из хвороста и положил на него свои лыжи. Кроме того, я взял в руку длинную палку. Может, где и пригодится. Ну вот, в...

Спустя несколько дней кто-то из моих товарищей — сотруд­ников института — рассказал мне, что летом на этот самый островок все-таки ухитряются пробраться юные натуралисты из Зоопарка. До островка они добираются вброд, а по самому острову ползут на животе, конечно, рискуя на каждом шагу провалиться в топкую грязь и в воду. Так юннаты отлавливают и кольцуют на острове подросших чайчат. Увы, все это меня совсем не устраивало. Во-первых, ждать до лета я не мог, так как должен был наблюдать гнездование птиц с самого начала; и так уже часть времени была упущена. А кроме того, вести на...

Я хотел вынуть из футляра бинокль, чтобы взглянуть на остров, но тут за поселком на станции послышался грохот —очевидно, сгружали железо, — и в тот же миг все то белое, что я принял было за снег, с невероятным шумом и криком взмет­нулось вверх. Это были птицы — тысячи белых птиц. Они за­кружили над островом, снежнойтучей закрыв противоположный берег, село и дальний лесок. Ничего не было видно, кроме массы трепещущих крыльев. Постепенно чайки, по-видимому, успокоились и вновь уселись на землю. И весь островок снова будто покрылся белыми пятнами снега. Минуту я стоял на...

В начале мая я собирался в далекую поездку на Новую Землю. Институт психологии поручил мне изучить повадки гнездящихся птиц. Перед самым отъездом ко мне в институт зашел один прия­тель — натуралист. Узнав о том, куда я намерен ехать, и о цели моей поездки, он сказал: — Зачем вам в такую даль забираться? Поезжайте лучше в Лобню; там сколько угодно найдете птиц. — А что такое Лобня? — спросил я. — Это станция. От Москвы всего с полчаса езды на дачном поезде. Поезжайте туда — все сами увидите. Больше рассказывать приятель ничего не захотел; так и ушел. А я ...

«Широка страна моя родная...» — поется в песне. Действи­тельно, взгляните на карту хотя бы только Европейской части нашей страны и окиньте мысленным взором эти необъятные просторы. Бесконечно разнообразна и всюду по-своему хороша при­рода всех этих мест. Бережно охраняют ее советские люди. В самых различных уголках нашей страны организованы госу­дарственные заповедники. В них не только оберегается растительный и животный мир, но и тщательно изучается, с тем, что­бы еще лучше служить человеку. Есть у нас заповедники и в самых центральных областях страны. Под Москвой, всего ...

...Снег не останавливался и порошил по-прежнему. Вскоре прибежал откуда-то и Серунька! Я уж молчал, чтоб не растравлять нашей общей раны. Оседлавшись, мы уехали домой, куда и добрались уже в потемках. Скоро снег идти перестал и установилась добрая погода, а потому через день я отправил на ключ розыскную экспедицию. Михайло, Корнилов и штейгер Соловьев поехали на поиски и нашли одного сохатого саженях в 300 от ключа. Они рассказали, что, приехав на тот же табор, заметили ворона, который прилетел к речке, посидел на лесине, как-то особенно скуркал и, точно осведомившись о приезжающих, скоро ...

Увидав такую невзгоду со стороныприроды, мы порешили убраться домой с тем, чтобы через день или два снова приехать и отыскать зверей. На этом основании мы поставили на таган котелок, чтоб сварить щи, пообедать и отправиться восвояси. Пока мы приготовляли котелок, резали мясо, поправляли огонь и проч., снег несколько поутих, а потому Корнилов и Михайло решились попытать счастье и снова отправились на розыски, а я с досады остался в таборе варить похлебку. Прошло с полчаса; я лежал около огонька, курил и помешивал в когелке. Как вдруг услыхал за окружающим табор залавком сильный треск. Я под...

Вооружившись винтовками, мы бойко отправились к ключу, чтобы выправить следы и тогда отпустить собаку. Но вышло не совсем так, потому что Афанасий Степанович уж шибко понадеялся на своего Серуньку, которого отпустил со сворки ранее, чем мы дошли до ключа. С радости насидевшийся пес опрометью бросился расправлять свои ноги, напал на свежий след, и мы скоро потеряли его из глаз. Придя на те места, где выстрелы застали зверей, мы скоро нашли признаки запекшейся крови и в обоих случаях проследили их несколько десятков сажен, но в чаще потеряли следы; а простой уход зверей по одним следам, ...

Повторилась почти та же история, как и при первом случае. Я только толкнул Михайлу и показал рукой, чтоб он скорее стрелял, но он быстро нагнулся и показал мимикой, чтоб стрелял я. Пришлось проделать тот же маневр, и я, тихо переведя винтовку на переднюю стенку засидки, неслышно взвел курок и прицелился. В это время зверь вдруг поднял ветвистую голову и его осветило луной. Боясь того, что он заслышал наше присутствие и пользуясь освещением, я быстро взял на маяк и спустил курок. Боковой уже ветерок тотчас отнес пороховой дым, И я опять слышал стук пуль и видел, как сохатый сунулся на колен...

Лишь только скрылся сохатый, я машинально взглянул в правую сторону и, к удивлению моему, увидал двух маток, которые стояли почти рядом на левой стороне ключа и, видимо, ошеломленные выстрелом, не трогались с места и как бы не знали, что им делать. Упавшая роса серебрила животных и потому их очертания весьма ясно рисовались на темном фоне густой поросли. Указав их Михайле, я почти громко сказал: — Стреляй скорее хоть этих, что же ты мешкаешь? Но совсем растерявшийся Михайло водил винтовкой то в ту, то в другую сторону и испуганно проговорил: — Которую стрелять-то? — Да стре...

Вот совершенно стемнело, и я тихонько прикрепил к дулу винтовки костяной маяк. Так как сентябрьская ночь довольно длинна, то мы и порешили на том, что с вечера будет сидеть Михайло, а к утру — я. На этом основании он сидя прижался в уголок засидки и положил конец винтовки на стенку сидьбы к ключу, а я улегся в другой угол и насторожил свою пищаль в противоположную сторону, откуда мы пришли, так как хитрые изюбри частенько являются снизу, а не сверху ключа. Долго я лежал на потнике, не спал, прислушивался и, мечтая о разных разностях, перебывал мыслями всюду — и близко, и далеко, и там, где и б...

Но вот наконец наступило и желанное время! Солнце стало садиться, в воздухе сделалось посвежее, зачиликали собирающиеся к ночлегу лесные пичужки, где-то скуркал вещун ворон, ему отозвался другой мягким и тихим звуком, что, по замечанию промышленников, предвещало успех. — Слышите, как наговаривает, — тихо заметил Корнилов. — Давай бог, примета хорошая,— сказал Михайло. Мы обовьючились потниками, необходимыми принадлежностями сиденки в холодную ночь, надели винтовки, потрясли руку Корнилову, перекрестились и пошли на ключ. — Ни пера, ни шерсти вам, господа охотники! — сказал нам ...

Не доезжая до Кислого ключа сажен 300, мы расположились табором на берегу речки, в которую выше этого расстояния бежит знаменитый минеральный ключ, составлявший такую дорогую приманку почти для всех зверей местной фауны. Долина реки Талой, где находился ключ, покрыта вся редким смешанным и лиственным лесом с мелкой порослью и большими кустами; местами сплошной лес выделялся особыми группами и составлял разной величины колки, которые резко обозначались по своей густоте, служили притонами зверям и драпировали их лесные прогулки. Место нашего табора находилось в низменности береговой поросли ...

...Однажды, в последней половине сентября собрался я съездить на Кислый ключ, чтоб посидеть на нем ночь или две, покараулить зверей, так как в это время бывает в разгаре изюбриная течка и начинается сохатиная. Товарищем моим и в этот раз был тот же Михайло Кузнецов; но, заслыша наши сборы, чего не утаить в маленьком месте, ко мне пришел Корнилов и убедительно просил взять его с собой. Мне этого не хотелось по той простой причине, что в этом случае третий охотник был лишним, так как при карауле зверей в сидьбе никогда не садятся более двух, вследствие малого помещения и потому, что при соблюден...

Сохатый плавал чрезвычайно бойко и легко, так что вся спина его была поверх воды, и в это время, ночью, он походил на громадную фантастическую рыбу с большими плотно прижатыми к спине рогами, заложенными ушами и вытянутой толстой мордой. Когда же это чудовище хотело нырнуть, то на ходу как-то вдруг приподнималось на воде, поджимало вниз уши и, опустив голову, моментально скрывалось в темную влагу. Выныривая к берегу, оно тотчас выходило и несколько останавливалось, не отнимая ушей, чтоб дать возможность сбежать с головы воде, которая и струилась потоками, нарушая тишину ночи. Все это довольно ...

За рекой прилегали густо поросшие лесом горы и составляли те дремучие тайники, где водились звери. Наш берег, где помещалась сидьба, оброс только небольшими кустами и редкими деревьями, что совершенно достаточно скрывало сидьбу и помещавшихся в ней охотников. От караулки до берега продолговатого озерка было не более 5—6 сажен. После жаркого и душного дня наступил превосходный тихий вечер, отчего комары сновали целыми тучами и страшно беспокоили, почему необходимо было зажечь губки, чтоб хоть сколько-нибудь умерить их нападения. Но вот захолпил (потянул) свежий ночной ветерок, комары ис...

Остановившись у юрт, мы заметили, что кругом их на самом припеке солнца посучьям деревьев были продеты длинные жерди, а на них вялилось разрезанное на продолговатые куски мясо — кукура. Внизу, под жердями, разложенные дымокуры отделяли много дыма, которым коптило мясо и охраняло оленей от назойливого овода. Большая часть животных стояла у дымокуров, уткнув свои головы в самый дым, и только тем спасалась от насекомых. Мужчин в юртах не было, но они скоро пришли, заслыша тревожный лай собак, и рассказали нам, что только накануне убили большого сохатого на том самом озерке, на котором мы хотел...

Не доезжая нескольких десятков сажендо стойбища, мы услышали потенькивание мелких колокольчиков от пасущихся орочинских оленей, затем навстречу вылетели туземной породы собаки, которые готовы были загрызть нас на лошадях, и, наконец, перед самым уже стойбищем появились орочонские ребятишки — грязные, заскорузлые, закоптелые и совершенно голые, несмотря на то, что лесной овод не давал им покоя, и они отбивались от него ветками и ручонками, а с их ребячьего тела местами все-таки сочилась кровь из прокусанных ранок и, смешавшись с грязью, бежала ручейками или засыхала в виде оспенных пузырьков. Н...

Почти ежедневно ходили мы на этот замечательный Урюмский ток. Нередко нас собиралось на нем до 4—5 человек, но мы не мешали друг другу и обоюдно делились радостями удачной охоты. Сколько курьезов, сколько замечательных случаев, сколько веселых разговоров давал нам этот ток в первую весну существования Урюма! На нем мы убили всего 76 глухарей, что и скажет охотнику о его грандиозности! Ежедневно прилетало на него от 10—20 глухарей, что и зависело от состояния погоды. В хорошие ясные и тихие утра иногда собиралось их и больше, но в дурную ветреную погоду не появлялось и половины, да в такое врем...

По долине Малого Урюма был большой глухариный ток. Он-то и был на первых порах урюмской жизни нашим развлечением и нашим отдыхом. Я говорю здесь нашим — это потому, что в числе служащих было несколько завзятых охотников, моих сотоварищей как по службе, так и по оружию и страсти к охоте. Было время, когда Урюм только что начинал обстраиваться, когда еще исподволь рубились первые зимовья; мы бивали глухарей около самых построек и несколько раз снимали их с высоких лиственниц из пузырем затянутых оконцев и дверей зимовья. Это случалось рано утром или поздно вечером, когда работы или еще не начина...