Однажды в последних числах мая, бродя, как обычно, на лыжах по острову, я вдруг увидел: в одном из чаечьих гнезд копошится что-то живое — очевидно, птенец. Я наклонился, стараясь разглядеть его. Чайчонок, по-видимому, только недавно вылу­пился из яйца, хотя уже успел обсохнуть. Он очень походил на обычного цып­ленка: такой же пушистый, будто из ваты. Окраска пуха у него была желтовато-серая с темными пестринками. Чайчонок спокойно си­дел в гнезде, прижавшись к двум яйцам, из которых одно уже было наклюнуто и из него торчал наружу клювик второго птенца. В этот же день мы нашли еще н...

А как отнесутся птицы к изменению количества яиц в гнез­де? Этот вопрос нам решить было очень важно, чтобы выяс­нить, можно ли в гнездо дикой птицы подложить большее коли­чество яиц по сравнению с тем, что она снесла сама. У чайки полная кладка — три яйца, очень редко — четыре. Мы попробовали подкладывать в гнездо пятое, шестое, седьмое яйцо... Птица садилась на гнездо с увеличенной кладкой, не выражая никакого беспокойства. Один случаи, подмеченный нами, помог нам значительно интереснее поставить тот же опыт и заставить самих птиц при­нимать в нем более активное ...

Наблюдая за чайками, мы никак не могли понять, как они не путают своих гнезд с чужими. На острове не было, казалось, никаких опознавательных точек, вся его поверхность была совершенно однообразна и вся сплошь покрыта такими же однообразными на вид гнездами. И все-таки, как показала окраска птиц, все чайки безошибочно садились именно на свое, а не на чужое гнездо. Что же, птицы запоминают точно данное место гнезда или находят гнездо по каким-то мало заметным для нас зрительным ориентирам?Чтобы решить этот вопрос, мы разыскали на острове небольшой кустик ивы, вокруг которого находилось несколько...

Наконец-то мы смогли как следует приняться за изучение жизни диких птиц. Теперь уже, кажется, ничто не мешало нашей работе. Мы не только пробрались в самый центр гнездовой колонии, но и обосновались там на твердом, сухом месте. Теперь с восхода и до позднего вечера мы почта не сходили с помоста. Прежде всего нам необходимо было разобраться в том, что происходило вокруг нас. Вся поверхность острова была сплошь покрыта гнездами. На наших глазах из-за любого клочка земли происходили ожесточенные драки. Но кто с кем дерется, нам установить было очень трудно: ведь все чайки похожи друг на друга...

Зимой, когда все озеро Киёво и плавучий остров покрылись льдом и снегом, мы решили соорудить специальное приспособ­ление, с тем чтобы будущим летом было удобнее наблюдать за поведением гнездящихся птиц. В ближайшем лесхозе мы купили столбы и доски, привезли весь этот материал на санях прямо на остров из аэропорта, куда прилетели, использовав подарочные авиабилеты, потом пробили ломом смерзшиеся корневища, опустили в прорубь столбы и вколотили их в дно водоема. На этих столбах мы устроили издосок широкие настилы. Получились просторные помосты при­мерно около двух квадратных метров кажд...

Однажды ранним утром к нам приехал мой приятель — художник. Это был уже пожилой человек, высокий, худой, в какой-то остроконечной шляпе. Приятель очень любил природу, всякую живность и великолепно ее рисовал. — Решил взглянуть на ваш сказочный островок, — весело проговорил он, ставя в уголок ящик с красками и снимая пыль­ник. — Уж помогите мне туда пробраться, сделать два — три рисунка. — Пробраться туда я, конечно, вам помогу, — ответил я, — но рисовать там, на месте, вам вряд ли удастся. Ведь это плавучий остров. Ни сидеть, ни даже стоять на одном месте нельзя, иначе провалишь...

В эту же весну я снял комнату в поселке на самом берегу озера и начал вести наблюдения над повадками гнездящихся птиц. Мне предстояло выяснить целый ряд интересных вопросов: как дикая птица относится к гнезду, яйцам и птенцам? Отли­чает ли она своияйца от чужих и будет ли насиживать послед­ние? Можно ли подкладывать в гнезда одних диких птиц яйца совсем других и заставлять выводить приемышей? Если бы это оказалось возможным, мы смогли бы в дальнейшем засе­лять по своему усмотрению наши болота, поля и леса именно теми видами птиц, которые нам были бы нужны, — ценными охотничьими птицам...

Теперь дорога мне была уже хорошо известна. Прямо с поезда я пошел к старичку, показал ему мое новое приспособле­ние и попросил опять перевезти на остров. Пока мы собирались в путь, дедушка посоветовал мне взять с собой в лодку побольше хворосту и несколько длинных па­лок, которые он приготовил для плетня. — Набросаешь их на край острова — все-таки не сразу в самую топь полезешь. Так я и сделал. Когда мы подплыли к острову, я устроил у самого края на­стил из хвороста и положил на него свои лыжи. Кроме того, я взял в руку длинную палку. Может, где и пригодится. Ну вот, в...

Спустя несколько дней кто-то из моих товарищей — сотруд­ников института — рассказал мне, что летом на этот самый островок все-таки ухитряются пробраться юные натуралисты из Зоопарка. До островка они добираются вброд, а по самому острову ползут на животе, конечно, рискуя на каждом шагу провалиться в топкую грязь и в воду. Так юннаты отлавливают и кольцуют на острове подросших чайчат. Увы, все это меня совсем не устраивало. Во-первых, ждать до лета я не мог, так как должен был наблюдать гнездование птиц с самого начала; и так уже часть времени была упущена. А кроме того, вести на...

Я хотел вынуть из футляра бинокль, чтобы взглянуть на остров, но тут за поселком на станции послышался грохот —очевидно, сгружали железо, — и в тот же миг все то белое, что я принял было за снег, с невероятным шумом и криком взмет­нулось вверх. Это были птицы — тысячи белых птиц. Они за­кружили над островом, снежнойтучей закрыв противоположный берег, село и дальний лесок. Ничего не было видно, кроме массы трепещущих крыльев. Постепенно чайки, по-видимому, успокоились и вновь уселись на землю. И весь островок снова будто покрылся белыми пятнами снега. Минуту я стоял на...

В начале мая я собирался в далекую поездку на Новую Землю. Институт психологии поручил мне изучить повадки гнездящихся птиц. Перед самым отъездом ко мне в институт зашел один прия­тель — натуралист. Узнав о том, куда я намерен ехать, и о цели моей поездки, он сказал: — Зачем вам в такую даль забираться? Поезжайте лучше в Лобню; там сколько угодно найдете птиц. — А что такое Лобня? — спросил я. — Это станция. От Москвы всего с полчаса езды на дачном поезде. Поезжайте туда — все сами увидите. Больше рассказывать приятель ничего не захотел; так и ушел. А я ...

«Широка страна моя родная...» — поется в песне. Действи­тельно, взгляните на карту хотя бы только Европейской части нашей страны и окиньте мысленным взором эти необъятные просторы. Бесконечно разнообразна и всюду по-своему хороша при­рода всех этих мест. Бережно охраняют ее советские люди. В самых различных уголках нашей страны организованы госу­дарственные заповедники. В них не только оберегается растительный и животный мир, но и тщательно изучается, с тем, что­бы еще лучше служить человеку. Есть у нас заповедники и в самых центральных областях страны. Под Москвой, всего ...

...Снег не останавливался и порошил по-прежнему. Вскоре прибежал откуда-то и Серунька! Я уж молчал, чтоб не растравлять нашей общей раны. Оседлавшись, мы уехали домой, куда и добрались уже в потемках. Скоро снег идти перестал и установилась добрая погода, а потому через день я отправил на ключ розыскную экспедицию. Михайло, Корнилов и штейгер Соловьев поехали на поиски и нашли одного сохатого саженях в 300 от ключа. Они рассказали, что, приехав на тот же табор, заметили ворона, который прилетел к речке, посидел на лесине, как-то особенно скуркал и, точно осведомившись о приезжающих, скоро ...

Увидав такую невзгоду со стороныприроды, мы порешили убраться домой с тем, чтобы через день или два снова приехать и отыскать зверей. На этом основании мы поставили на таган котелок, чтоб сварить щи, пообедать и отправиться восвояси. Пока мы приготовляли котелок, резали мясо, поправляли огонь и проч., снег несколько поутих, а потому Корнилов и Михайло решились попытать счастье и снова отправились на розыски, а я с досады остался в таборе варить похлебку. Прошло с полчаса; я лежал около огонька, курил и помешивал в когелке. Как вдруг услыхал за окружающим табор залавком сильный треск. Я под...

Вооружившись винтовками, мы бойко отправились к ключу, чтобы выправить следы и тогда отпустить собаку. Но вышло не совсем так, потому что Афанасий Степанович уж шибко понадеялся на своего Серуньку, которого отпустил со сворки ранее, чем мы дошли до ключа. С радости насидевшийся пес опрометью бросился расправлять свои ноги, напал на свежий след, и мы скоро потеряли его из глаз. Придя на те места, где выстрелы застали зверей, мы скоро нашли признаки запекшейся крови и в обоих случаях проследили их несколько десятков сажен, но в чаще потеряли следы; а простой уход зверей по одним следам, ...

Повторилась почти та же история, как и при первом случае. Я только толкнул Михайлу и показал рукой, чтоб он скорее стрелял, но он быстро нагнулся и показал мимикой, чтоб стрелял я. Пришлось проделать тот же маневр, и я, тихо переведя винтовку на переднюю стенку засидки, неслышно взвел курок и прицелился. В это время зверь вдруг поднял ветвистую голову и его осветило луной. Боясь того, что он заслышал наше присутствие и пользуясь освещением, я быстро взял на маяк и спустил курок. Боковой уже ветерок тотчас отнес пороховой дым, И я опять слышал стук пуль и видел, как сохатый сунулся на колен...

Лишь только скрылся сохатый, я машинально взглянул в правую сторону и, к удивлению моему, увидал двух маток, которые стояли почти рядом на левой стороне ключа и, видимо, ошеломленные выстрелом, не трогались с места и как бы не знали, что им делать. Упавшая роса серебрила животных и потому их очертания весьма ясно рисовались на темном фоне густой поросли. Указав их Михайле, я почти громко сказал: — Стреляй скорее хоть этих, что же ты мешкаешь? Но совсем растерявшийся Михайло водил винтовкой то в ту, то в другую сторону и испуганно проговорил: — Которую стрелять-то? — Да стре...

Вот совершенно стемнело, и я тихонько прикрепил к дулу винтовки костяной маяк. Так как сентябрьская ночь довольно длинна, то мы и порешили на том, что с вечера будет сидеть Михайло, а к утру — я. На этом основании он сидя прижался в уголок засидки и положил конец винтовки на стенку сидьбы к ключу, а я улегся в другой угол и насторожил свою пищаль в противоположную сторону, откуда мы пришли, так как хитрые изюбри частенько являются снизу, а не сверху ключа. Долго я лежал на потнике, не спал, прислушивался и, мечтая о разных разностях, перебывал мыслями всюду — и близко, и далеко, и там, где и б...

Но вот наконец наступило и желанное время! Солнце стало садиться, в воздухе сделалось посвежее, зачиликали собирающиеся к ночлегу лесные пичужки, где-то скуркал вещун ворон, ему отозвался другой мягким и тихим звуком, что, по замечанию промышленников, предвещало успех. — Слышите, как наговаривает, — тихо заметил Корнилов. — Давай бог, примета хорошая,— сказал Михайло. Мы обовьючились потниками, необходимыми принадлежностями сиденки в холодную ночь, надели винтовки, потрясли руку Корнилову, перекрестились и пошли на ключ. — Ни пера, ни шерсти вам, господа охотники! — сказал нам ...

Не доезжая до Кислого ключа сажен 300, мы расположились табором на берегу речки, в которую выше этого расстояния бежит знаменитый минеральный ключ, составлявший такую дорогую приманку почти для всех зверей местной фауны. Долина реки Талой, где находился ключ, покрыта вся редким смешанным и лиственным лесом с мелкой порослью и большими кустами; местами сплошной лес выделялся особыми группами и составлял разной величины колки, которые резко обозначались по своей густоте, служили притонами зверям и драпировали их лесные прогулки. Место нашего табора находилось в низменности береговой поросли ...