Однажды утром после чая мы с Николаем решили по­ехать на соседний остров, как следует его облазить и провести учет гагачьих гнезд. Усевшись в бот, отгребли от берега и поставили парус. Свежий морской ветер ударил в холст, надул его, и бот, по­качиваясь, легко побежал по волнам. — Вот теперь и грести не надо! — весело сказал Коля, вы­нимая кисет, трубку и закуривая. — Ну что, Георгии Алексее­вич, не жалеете, что к нам сюда приехали? — Что вы! Конечно, не жалею. — А как здесь хорошо, когда листья вянут! Горы все раз­ноцветные: желтые, зелены...

Пойманная нами гага продолжала упорно сидеть на гнезде. По утрам вода у нее в противне бывала расплескана, корм съеден. Значит, гага в наше отсутствие выходила из своего уг­ла, кормилась и вновь возвращалась на гнездо. Но что же все это значит? Насиживает она яйцаили просто прячется в угол, за ветки, и сидит там на гнезде только потому, что больше негде сесть? Признаюсь, я скорее допускал последнее. Как же это проверить? И вот однажды все сразу объяснилось. Я вошел в сараи в то самое время, когда гага кормилась в противне. Птица испугалась и бросилась прочь — не на гнездо,...

Как-то вечером я сидел дома и писал. — Лексеич, едем со мной рыбу ловить! — окликнул меня Иван Галактионович, проходя мимо окна с лопатой и банкой для червей. Я накинул куртку и вышел. Мы отправились за червями. — Постой, Иван Галактионович, где ж мы их рыть-то бу­дем? — удивился я, когда увидел, что мои спутник идет по от­мели прямо к морю. — А вот здесь и пороем. Был час отлива. Мы пошли по обнажившемуся дну. — Тут надо копать, — указал мне Иван Галактионович на кучки взрытого песка. — Это морской червь, такой нам и нужен. Иван Галактионович копну...

С утра мы принимались за дела. Рая направлялась в свое гнездо — в инкубатории. Ей приходилось наблюдать за тем, чтобы в инкубаторе держалась нужная температура и влаж­ность. Время от времени Рая вынимала из инкубатора на про­бу несколько яиц и просматривала на свет, как в них идет развитие зародыша. Для этого она привезла из Ленинграда осо­бый приборчик с электрическими лампочками и батарейками. Я тоже как-то вместе с нею просматривал яйца. Они уже не были прозрачны. Больше половины яйца занимал зародыш. Когда он начинал шевелиться в яйце, мы радовались: «Заро­дыш жив!» Но лабор...

Вот уже три дня, как я после утомительной городской суто­локи наслаждаюсь каким-то поистине первобытным покоем. Кругом зеленоватый водный простор, скалистые острова, поросшие мохом, сосной да елью, а над ними прозрачное, как первый осенний лед, северное небо. Шепчутся ели, возится и ворчит море. Чайки охают и стонут на песчаных отмелях. Трудно поверить, что где-то есть города, асфальтированные улицы, автомобили, трамваи, что где-то бывает темная ночь, когда в домах и на улицах зажигается электричество. А здесь оно ни к чему — день и ночь светит солнце, не такое, как на юге, палящее, з...

Мы возвращались домой с большим запасом яиц и рюкза­ками, набитыми ценнейшим гагачьим пухом. Кроме того, на дне бота в корзине ехала наша пленница — живая дикая гага. Коля взял с собой одну из пойманных птиц, чтобы дома по­наблюдать за нею. — Знаете, Коля, — сказал я, — вот смотрю на гагу и пове­рить не могу, что мы эту дикую птицу прямо руками поймали. — Вам бы на Семь Островов поехать, — заметил Коля. — Вы на птичьих базарах никогда не бывали? — Нет, не бывал. — Эх вы, путешественник! — улыбнулась Наташа. — Знаете, я там каир прямо на удочку ловила. — Смейтес...

Проба инкубатора удалась на славу: он отлично прогревал­ся и держал ровную температуру. На радостях мы все уселись закусывать, потому что за хлопотами не ели целый день.Николаи был очень оживлен.— А что, товарищи, не поехать ли нам сегодня же за га­гачьими яйцами для инкубатора? — предложил он.Вот это мне было по душе: я ведь еще не видел ни гаг, ни их гнезд. Несмотря на усталость, я сразу же согласился. Все поддержали Колино предложение. Случайно я взглянул на часы:— Куда же мы собираемся? Уже десять часов вечера, поздно.Наташа и Рая посмотрели на меня и рассмеялись. Ах да, я ведь совсем и за...

В первый же день по приезде в Кандалакшу мы отправились на заповедные острова. Не без труда и с величайшими предосторожностями втащили мы в моторныи бот инкубатор — прибор для искусственного вы­ведения птенцов. Это большой и очень тяжелый шкаф. Внутри него множество трубок для горячей воды, которая заменяет яйцам тепло наседки. Николаи хотел применить инкубатор для искусственного выведения гагачат. Наконец все было уложено, и мы тронулись. Кандалакша осталась позади. Мерно постукивал мотор. Нос бота разрезал на две крутые зеленоватые волны спокойную гладь залива. — Вот мы и на ...

Как-то в Москве на выставке я видел картину «Белая ночь в Кандалакше»: низкое полуночное солнце, золотистый отблеск в воде залива и дымчатая синева округлых лесистых гор... И вот я в вагоне дальнего поезда Москва — Мурманск. Еду в эту чудесную страну. Поезд идет лугами. Оттуда тянет холодком, запахом свежей травы. Далеко у речки краснеет огонек костра. Наверно, ребя­та в ночном или на рыбалке. Невольно вспоминается, как сам еще мальчишкой ночевал у костра, поглядывал на побелевший восток, слушал звонкий бои перепелов, надрывный скрип коро­стелей в ближайшем болотце, а...

Заведующая бобровой фермой Надежда Ивановна охотно согласилась показать мне, как живут ее многочисленные пи­томцы.Мы пришли на ферму. Она находится на самом берегу реки Усманки и состоит из целого ряда отдельных помещении, как бы отдельных квартир для каждой бобровой семьи. Бобровую хатку с успехом здесь заменяет бревенчатый домик.Надежда Ивановна приподняла крышку одного из таких помещении, и я заглянул внутрь бобровой «квартиры». Она состояла из двух «комнат»: передней — как бы прихожей и ос­новной — жилой.В жилом помещении, как и в природных условиях, бобры устроили себе из мелко нагрызенны...

На следующий день, прежде чем отправиться осматривать бобровую ферму, я решил сначала зайти к заведующему науч­ной частью заповедника и попросить его рассказать мне об этой ферме. — Да что же вам рассказывать? Ничего достопримечатель­ного у нас, кажется, не было и нет. Работаем, разводим бобров, вот и все, — ответил мне Леонид Сергеевич. — Нет, не все, — возразил я. — Ведь не всегда же эта ферма существовала. Когда-то вы ее организовали, с чего-то нача­ли работу, приручали бобров, учились ухаживать за ними... Вот об этом и расскажите, пожалуйста. &mdas...

Рассказы наблюдателя и особенно ночь, проведенная на бе­регу Усманки, познакомили меня с тем, как живут бобры в глуши лесов и болот. Конечно, это было только самое мимолетное, самое поверхностное знакомство. Я сразу понял, что не одну ночь, а целые месяцы нужно провести на берегах этих лесных речушек, чтобы как следует, по-настоящему изучить жизнь за­мечательных четвероногих строителей. Но откуда же взять столько времени? Мне уже нужно было ехать дальше, на речку Ивницу, знакомиться с тем, как сотрудники заповедника отлав­ливают бобров для их содержания на ферме и для отправки в др...

Едва начало смеркаться, я снова был уже на берегу лесной речушки. Мои проводник выбрал мне хорошее место Для наблюдений. Невдалеке от воды лежала толстая, поваленная бобрами осина. Звери давно обгрызли ее и утащили в воду все сучья и ветви, оставив на берегу только покрытый жесткой корою ствол. Теперь бобры не посещали этого дерева, а хлопо­тали ночами тут же поблизости, в молодом осиннике. Об этом явно свидетельствовали свежие погрызы и плотно утоптанная тропа из водоема. — Ветер сегодня дует с реки на берег, — сказал провод­ник, — значит, бобры вас не учуют. Сидите ...

В Воронежский заповедник я приехал в середине лета. Сойдя с поезда на станции Графской, я отправился туда пеш­ком. Идти пришлось всего километра три. Дорога вела чудесным сосновым бором. А вот и управление заповедника. На поляне среди зелени деревьев белеет красивое каменное здание. Рядом — еще не­сколько таких же высоких зданий; а за ними по всей поляне расположились одноэтажные деревянные домики, вроде не­большого дачного поселка. С чего же начать знакомство с работой заповедника? Я решил, что лучше всего начать с того же, с чего начинали и сами сотрудники заповедника, когд...

Степь да степь кругом...» — и, кажется, нет конца этим про­сторам. Подул ветерок, заволновались хлеба, побежали по ним сизые волны. Словно к берегу, подкатились они к пригорку. А на пригорке деревня. В низине — пруд, окруженный стары­ми ветлами. На самом бугре — ветряная мельница, а за бу­гром, за околицей, куда только ни кинешь взор, снова поля и поля. И так на сотни километров потянулись на юг распа­ханные черноземные степи. И вдруг среди этих просторов, среди золотистого моря хле­бов зеленым островом встает перед вами Усманский бор. Минуту назад в...

Во второй половине июня многие из чайчат раннего вывод­ка уже начали постепенно подниматься на крыло. Пора гнездо­вания заканчивалась. Заканчивалась и наша работа на острове. В последние дни к нам на озеро приехала из Москвы брига­да юных натуралистов. Они привезли с собой кольца для птиц. Подросших, уже начинавших летать чайчат нужно было околь­цевать. Кольцевание птиц — это большая и очень интересная рабо­та. Она проводится в самых различных странах. На лапку пойманнойдикой птицы надевается легкое алюминиевое кольцо, на котором выгравированы серия, номер, а также кр...

Киногруппа снимала у нас не только коршуна с чайками — мы засняли на пленку самые различные моменты из жизни пернатых обитателей островка. С огромным терпением кинорежиссер и его помощники по целым дням вместе с нами сидели на помостах, выжидая любо­пытные сценки из жизни птиц. Каждый день удавалось подметить и снять что-нибудь интересное: то вкатывание чайкой в гнездо выпавшего яйца или подложенного нами деревянного шарика (насиживание яиц в некоторых гнездах еще не кончилось); то операторам удава­лось запечатлеть, как чайка притащила птенцам мелких рыбе­шек и выбрасывает их...

Однажды в последних числах мая, бродя, как обычно, на лыжах по острову, я вдруг увидел: в одном из чаечьих гнезд копошится что-то живое — очевидно, птенец. Я наклонился, стараясь разглядеть его. Чайчонок, по-видимому, только недавно вылу­пился из яйца, хотя уже успел обсохнуть. Он очень походил на обычного цып­ленка: такой же пушистый, будто из ваты. Окраска пуха у него была желтовато-серая с темными пестринками. Чайчонок спокойно си­дел в гнезде, прижавшись к двум яйцам, из которых одно уже было наклюнуто и из него торчал наружу клювик второго птенца. В этот же день мы нашли еще н...

А как отнесутся птицы к изменению количества яиц в гнез­де? Этот вопрос нам решить было очень важно, чтобы выяс­нить, можно ли в гнездо дикой птицы подложить большее коли­чество яиц по сравнению с тем, что она снесла сама. У чайки полная кладка — три яйца, очень редко — четыре. Мы попробовали подкладывать в гнездо пятое, шестое, седьмое яйцо... Птица садилась на гнездо с увеличенной кладкой, не выражая никакого беспокойства. Один случаи, подмеченный нами, помог нам значительно интереснее поставить тот же опыт и заставить самих птиц при­нимать в нем более активное ...

Наблюдая за чайками, мы никак не могли понять, как они не путают своих гнезд с чужими. На острове не было, казалось, никаких опознавательных точек, вся его поверхность была совершенно однообразна и вся сплошь покрыта такими же однообразными на вид гнездами. И все-таки, как показала окраска птиц, все чайки безошибочно садились именно на свое, а не на чужое гнездо. Что же, птицы запоминают точно данное место гнезда или находят гнездо по каким-то мало заметным для нас зрительным ориентирам?Чтобы решить этот вопрос, мы разыскали на острове небольшой кустик ивы, вокруг которого находилось несколько...